ИРЯиК в лицах: Копытина Галина Михайловна

Невозможно себе представить наш институт без Галины Михайловны Копытиной.  Много лет она является любимым преподавателем для студентов, авторитетным  наставником для молодых специалистов и близким другом для нас, преподавателей и сотрудников ИРЯиК. Как начался этот путь, с какими трудностями пришлось столкнуться, а также на что стоит обратить внимание молодым начинающим преподавателям – обо всём этом Галина Михайловна рассказала в интервью в нашей рубрике «ИРЯиК в лицах».

Е.: Галина Михайловна, расскажите, пожалуйста, как Вы решили стать преподавателем русского языка как иностранного.

Г.М.: Я поступила на филологический факультет МГУ, но сомневалась, кем стать: редактором, писателем (потому что я в то время что-то писала) или преподавателем. На третьем курсе у нас началась специализация. В то время не было отделения «Русский язык как иностранный», но был очень интересный семинар Е.А.Брызгуновой по системе русской интонации. И я пошла к ней на семинар, а он давал нам квалификацию преподавателей РКИ. Когда я получала диплом преподавателя русского языка и литературы, к нему прилагался документ, что я прослушала спецкурсы Е.А.Брызгуновой и защитила диплом по этой специализации.

Е.: И сразу после этого Вы пришли работать сюда?

Г.М.: Нет, сразу не получилось. Тогда была очень строгая система распределения. Нам предложили найти себе какое-нибудь интересное место, чтобы после окончания университета пойти туда работать. Так как я проходила практику в Институте иностранных языков им. Мориса Тореза, там на меня сделали заявку и во временный штат. А когда я пришла в комиссию по распределению и показала эту заявку, заместитель декана сказал: «Вы понимаете, что временный штат – это не постоянная работа. Мы не можем удовлетворить вашу заявку, и вы пойдёте работать редактором». Тогда нас всех распределяли в ВИНИТИ (Всероссийский институт научно-технической информации РАН) редакторами или в Библиотеку им. В.И.Ленина. Я пошла работать редактором и честно отработала там 3 года, потом пришла к Елене Андреевне Брызгуновой и сказала, что я, всё-таки, хочу работать преподавателем. Она помогла мне прийти сюда.

Е.: В Институт русского языка и культуры? Только тогда он назывался по-другому…

Г.М.: Да, он назывался Подготовительный факультет для иностранных граждан. В 74-м году я пришла сюда. Подготовительный факультет состоял из двух отделений: одно отделение называлось студенческим, а второе – стажерским. И мы были разделены на два корпуса: в доме 18 работало студенческое отделение, а в доме 24 учились стажёры из разных стран. Здесь не было студентов, здесь учились преподаватели русского языка из разных стран: из Польши, Германии, Чехословакии, Болгарии и была большая группа преподавателей из капиталистических стран. Вот так мы разделялись.

Е.: Вы работали со студентами?

Г.М.: Да, я всегда работала со студентами.

Е.: Когда Вы начинали, что было самым трудным?

Г.М.: Всё было трудно, но всё было замечательно, потому что, когда я пришла, кафедра была маленькая. Тут была большая возрастная разница между основными сотрудниками и вновь прибывшими. Мы были ещё маленькими девочками, а тут работали солидные преподаватели, которым было за сорок, и они казались нам очень взрослыми. Эти коллеги оказывали нам всяческую помощь. Первые две недели меня даже не выпускали в группу, я только посещала занятия разных преподавателей. Это стало для меня хорошей школой и подготовкой. Я многому научилась у таких опытных преподавателей, как Н.Б. Шевелев, Н.К. Федяевская, Е.Г. Кардашева, М.М. Нахабина, Н.А. Высотская. Потом мне дали группу. Это была группа арабов. Причём это были арабские студенты из Северного Йемена и из Южного Йемена. Страна тогда была разделена, и они враждовали. Между ними сидела девочка-израильтянка. Самое трудное было эту группу утихомирить. На уроках шла война не на жизнь, а на смерть. Северный Йемен и Южный Йемен сражались, а израильтянка сидела и довольно наблюдала, как они ругались. Вот это был ужас. Но работать было очень интересно. Все трудности можно было преодолеть, потому что был большой интерес и помощь со всех сторон. Это было здорово!

Е.: А Вы когда-нибудь работали за границей?

Г.М.: Да, и причём я уехала довольно быстро. Я пришла в 74-м году, а в 79-м году меня уже послали в долгосрочную командировку в Чехословакию. Я там проработала 2 года.

Е.: Вы там преподавали русский как иностранный?

Г.М.: Там был аналогичный подготовительный факультет, который готовил учеников выпускного класса гимназии к обучению за границей. После этого факультета они уезжали за границу и поступали уже на основные факультеты вузов. То есть можно сказать, что это был подготовительный факультет для учащихся из стран соцлагеря. Этот курс так и назывался «загранична приправка». Они готовили студентов к учёбе в СССР (самая большая часть), в Германии, в Болгарии и в Польше. Ребята были очень умные, потому что туда шли по специальному отбору. Чтобы туда попасть, надо было сдать экзамен. Это была сильнейшая группа чехословацких студентов.

Е.: А в каких ещё странах Вам довелось поработать?

Г.М.: Потом я поехала в Данию, где проработала 3 года. Через несколько лет после Дании я поехала в Америку. Там я работала год в маленьком частном университете Стетсон в штате Флорида. А после этого я поехала в Китай, в Шанхайский университет, тоже на год. Получается, что за границей я только в Чехословакии работала на подготовительном факультете, а всё остальное – это были университеты. У студентов был разный уровень подготовки. Я работала и с аспирантами, которые писали научные работы, и со студентами разных курсов. Работа была очень многогранная.

Е.: Какая из этих стран Вам запомнилась больше всего и чем?

Г.М.: Мне везде нравилось. Чехию и Словакию я полюбила за красоту и за то, что люди близки нам по эмоциям, душевности. В Дании я оставила своё сердце, потому что там я нашла очень близких друзей, с которыми продолжаю общаться и сейчас. А это было больше 30 лет назад, в 1987-м году. Мы до сих пор переписываемся и встречаемся, если есть возможность. Китай меня поразил своей волшебностью. Он незабываем. Несмотря на то, что много времени прошло (целых 18 лет), он вспоминается, как будто я там была вчера. В каждой стране я оставляла частичку своей души и сердца.

Е.: Давайте поговорим о студентах. Есть какие-то студенты, которые Вам особенно запомнились?

Г.М.: Конечно, есть! На второй или третий год работы здесь у меня был очень умный и хороший студент из Греции. Его звали Адонис Тракадис. Он был наивный, добрый, умный человек. Хорошо учился, но воспринимал жизнь вот такими широко открытыми глазами. Каково было моё удивление, когда в 2005-м году я ездила в командировку в Грецию, и вдруг на семинаре ко мне подходит солидный мужчина и говорит: «Извините, пожалуйста, а вы меня помните?» И я его узнала! Это был мой любимый Адонис. Он стал маститым преподавателем русского языка университета в Салониках и даже написал учебник русского языка для греческих студентов, по которому учится вся страна.

Не всех студентов помню по именам, хотя лица, конечно, запоминаются. Били у меня чехословацкие студенты. Могучая кучка такая - пять мальчиков! Они все стали прекрасными дипломатами. И когда они работали в Москве в посольстве после окончания МГИМО, мы с ними встречались и продолжали дружить. Они были потрясающе умными и интеллигентными! В Дании мои студентки стали моими ближайшими подругами. Вот уже больше 30 лет мы с ними вместе. Правда, у нас маленькая разница в возрасте. В Дании свободное обучение: люди могут продолжать учиться, сколько хотят, хоть всю жизнь. С одной из моих подруг-студенток разница была всего 5 лет, а с другой – 10. Сейчас когда пишем друг другу e-mail’ы, начинаем письма со слов «Здравствуй, моя дорогая подруга, почти сестра». 

Е.: Расскажите какой-нибудь смешной случай из Вашей практики. Что запомнилось?

Г.М.: Только вчера праздновали китайский Новый год, и я как раз рассказывала студентам байки из своей практики. Но расскажу немного о другом. Обычно мы со студентами вводим дистанцию и называем их на «Вы». Студенты всегда спрашивают, какая разница между «Вы» и «ты». В начале года я всегда объясняю, и ошибок нет. Они меня называют «Галина», или «мадам», или «наш преподаватель» и, конечно,  на «Вы». И вот был такой случай, когда студент из Нигерии весь год мне говорил «Вы», my teacher, teacher, и вдруг… последний урок… и он мне говорит: «Teacher, а ты куда поедешь летом?» Студенты его исправляют: «Вы». А он всё равно продолжает «ты» да «ты». И в конце концов, этот нигерийский студент побагровел и сказал: «Ну я же её люблю! А она сказала, что если человека любишь, значит, можно говорить «ты»!».

А второй смешной случай я как раз рассказывала вчера, на встрече Нового года. Сидим мы со студентами, и один из них наливает нам чай. Он спрашивает: «Чай?» Я говорю: «Нет, спасибо, у меня есть чай. Больше пока не хочу». И я им рассказала такую историю. Однажды ко мне в гости пришли вьетнамские студенты. Я им так же предлагаю чай, говорю: «Чай?» Один студент мне отвечает: «Ещё, ещё». Я наливаю. Через некоторое время я говорю: «Чай?» Он отвечает: «Ещё, ещё». Я снова наливаю ему чай. Так продолжалось 5 раз. Он выпил пять больших чашек чая! И в конце концов я у него спрашиваю: «Ты всё говоришь ещё да ещё, ты хочешь чаю?» А он и отвечает: «Нет, преподаватель. Я хочу сказать, что я не хочу чай!» И вчера во время обеда мои студенты всё время шутили: «Ещё, ещё». (смеётся) Запомнили на всю жизнь. Вот такая вот весёлая жизнь.

Е.: А страшные были истории?

Г.М.: Страшных, думаю, не было. Везде я чувствовала себя свободно и везде около меня были только хорошие люди, и они мне очень помогали во всех отношениях. И студенты, и преподаватели. Я всегда нахожу друзей, во всех странах.

Е.: А когда Вы едете работать в другую страну, вы изучаете язык этой страны?

Г.М.: Вообще у меня принцип: нахвататься хотя бы немного слов, конструкций, чтобы общаться. В Дании я даже начала учить датский язык, но мой наставник меня опустил с небес на землю, сказав, что у меня плохое произношение. И я закрылась! Вот, как важно поддерживать человека, поощрять старания. В Дании не было проблем, потому что там активен английский язык. В Чехословакии я очень быстро выучила словацкий. Через месяц я уже говорила по-словацки, но у меня был стимул. Однажды пришла в магазин и хотела купить помидоры, но я не знала, как по-словацки помидоры. Думала, что, наверное, как по-русски. Продавщица меня не поняла. Я ей сказала по-английски, она тоже не поняла. «А чё вы хцэте?» - спрашивает. Я не смогла объясниться, тогда показала ей на помидоры и говорю: «Это!» Она отвечает: «Ааа, райчата!» Это меня сразу подтолкнуло к тому, чтобы научиться говорить по-словацки. Раздобыла учебник и стала учить.

Второй момент тоже был. Приходим в магазин, покупаем молоко, а на кассе всегда спрашивают: «Флашу мате?» Мне стало интересно, что это значит. Моя коллега предположила, что это, наверное, «влажный». Но мне четко слышалось «флашу». Решили спросить у словацких коллег. Оказалось, что это переводится как «у вас бутылка есть?». Фляжка… Флаша… Это был второй стимул.

А третий случай произошёл через несколько дней. У нас было торжественное собрание для преподавателей. Директор много говорил по-словацки. После его выступления я говорю знакомому словаку: «Вы знаете, я всё поняла. Словацкий язык так похож на русский. Но почему он всё время говорил ‘социалистическая сволочность, сволочность’?» Тот  побледнел и говорит: «Да вы что, Галина! Он говорил не ‘сволочность’, а ‘сполочность’, т.е. сообщество». Это всё были весомые стимулы, чтобы я выучила словацкий язык.

Это был 79-й год, трудное время после событий 68-го. Чехия и Словакия всегда соперничали. Когда ко мне приехал муж, меня вызвал директор и сказал: «Ты хорошо говоришь по-словацки. Но когда будешь в Праге, говори или по-английски, или по-русски, по-словацки ни слова!» А когда ко мне приехала моя чешская подруга – я тогда работала в Словакии – я воочию увидела, какие у чехов и словаков сложные отношения. Моя чешская подруга стала очень высокомерно разговаривать, а словачка делала вид, что она её не всегда понимает. Это было не очень приятно.

Е.: Вернёмся к работе в Институте. Вы преподаёте язык специальности. Но раньше Вы преподавали русский язык. А какой предмет Вам нравится больше?

Г.М.: Я преподаю и русский язык, и язык специальности. Дело в том, что когда студенты только начинают учиться, они два месяца изучают только русский язык. И в это время преподаватели языка специальности занимаются с ними русским языком по учебнику «Дорога в Россию». Потом в этой же группе начинают вести язык специальности, а второй преподаватель ведёт русский язык. Конечно, мне нравится больше русский язык.

Е.: Почему?

Г.М.: В языке специальности очень сложная лексика. Этот предмет логичный, мы вводим студентов в грамматическую систему языка. Мы даём им модели и конструкции научного стиля речи и отрабатываем их на лексике научного стиля речи. Отойти от этой схемы мы не можем, мы должны чётко её придерживаться. А я человек по натуре живой и активный, мне обязательно нужно что-то рассказать из жизни. Конечно, я привязываю все эти истории к моделям, но, тем не менее, для меня этот урок скучный.

Е.: А как насчёт работы с русскими студентами по методике преподавания РКИ?

Г.М.: Я работаю и на дистанционном обучении, и на очной программе. Преподаю там практическую грамматику, т.е. даю немного теории, а потом рассказываю, как мы вводим методически ту или иную тему. Мне эта работа нравится.

Е.: В таком случае дайте, пожалуйста, какой-нибудь совет молодым преподавателям, которые только начинают свой путь.

Г.М.: Самое главное – не бояться спрашивать совета у опытных преподавателей, обращаться к ним с просьбами, не уходить в себя. Это самый главный совет. Нужно почувствовать, что ты нужен не только студентам, но и нам. У нас сейчас организовали семинар для молодых преподавателей, и это хорошо, потому что у них действительно много вопросов.

Е.: Да, это правда.

Г.М.: Я помню, как я сама начинала. Вот эта группа, в которой шла война, там было трудно. Да ещё и вопросы они задавали такие, что я иногда не знала, как ответить. Вылетала, растерянная, в коридор, а мимо шёл преподаватель, который слышал вопрос, и сходу мне говорил: «Галь, вот это надо так и так объяснить». Это же бесценно! У каждого преподавателя своя методика. Можно спросить у одного, у другого. Я, например, вспоминаю, какое замечательно чувство сплоченности было, когда я начинала работать. Без помощи никто не оставлял. Кафедра была маленькая, и очень хорошо был развит институт наставничества. Но наставничество было таким: две группы объединялись по расписанию, и предметы шли в одни и те же часы. Соответственно группы шли по программе одинаково, и если преподаватель, например, заболевал, то мы могли объединить группы без потери материала и времени. И в таких тандемах молодого преподавателя обычно объединяли с опытным преподавателем-наставником. Моим первым наставником была Кулешова Валентина Васильевна. Она мне говорила, на что я должна обратить внимание в каждом уроке, что придумать, какие упражнения лучше дать. Мой первый год прошёл под опекой. И это было очень полезно. К сожалению, сейчас это сделать трудно, потому что группы начинают работать в разное время, студенты приезжают по-разному, молодых преподавателей очень много. Поэтому самый главный совет: обращайтесь! Мы многое можем вам передать!

Е.: Спасибо большое!

Г.М.: И Вам спасибо!

Беседовала Екатерина Калмыкова